БЕЗучастник

J love you

Отражение лампы в коньячной глади чая дробно покачивалось и ослепляло. Мысли роились и в глове не задерживались. Всё опротивело. Очередной стопроцентный выход из депресса оказался тупиком (психологизма).
Телефон был в заговоре и апатично помалкивал.
Депресс бурлил в закоулках души, оптимистически обещая в самом ближайшем будущем затопить меня окончательно, легко преодолев мою чахлую плотину из логики, здравого смысла, перечня блестящих прецедентов, etc…
Чай остывал и оседал на фарфоровых стенках. На мозги капала какая-то мысль-аксиома: ЖЕНЩИНЕ  ВСЕГДА  ЕСТЬ,  ЧТО  СКАЗАТЬ. (Жаль, иногда – некому.) И мне захотелось тебе сказать: сволочь, негодяй, гад невозможный! Я тебя  ТАК  люблю…
Мы расстались полгода назад; я тебе никогда не говорила этих слов: je t’ame; и уже, конечно, никогда не скажу. Я переверну эту страницу, как листок школьного дневника с «двойкой», а еще лучше, – я склею бездарные листы: с глаз долой, из сердца – вон.
У меня появится Другой. Я буду его встречать под нашу любимую мелодию, трогательно встав на скамеечку в прихожей, чтобы легче было целоваться. Он мне напишет самые нежные слова на запотевшем зеркале в ванной. Я его полюблю – Другого. Чужого.
И ты нас однажды встретишь, прогуливая свою Барбоску. Ты остолбенеешь. Ты рухнешь с дуба, ударившись по пути пыльным мешком. Ты меня полюбишь. Наконец-то. Поздно. Ты придешь поздно вечером с гитарой и водкой, – знакомиться с преемником. Ты устроишь грандиозный кипиш, представ в самом смешном и убогом виде, какой только можно себе вообразить. Мы тебя пожалеем и заботливо переведем через дорогу, – домой.
Ты проснешься с идиотским ощущением, что любишь меня больше жизни, музыки, пива и сигарет. Ты сочинишь для меня самые неповторимые, самые хрустальные письма про свою Любовь (с большой буквы «Лы»). Ты нарисуешь краской из баллончика на ближайшей стене: «Я + ТЫ = LOVE!!!»… Ты завалишь радиоэфир и колонки «переписки читателей» самыми трогательными признаниями в своей поздней Любви. К твоим бесплодным просьбам и призывам присоединятся редакторы, ведущие, ди-джеи, читатели и радиослушатели всех возрастов, профессий и национальностей. Меня ежеминутно будут умолять простить тебя, поверить и вернуться…
Я буду не-у-мо-ли-ма.
Мой Другой, конечно, не выдержит твоих громогласных домогательств и смоется, – от crazy подальше. Ты воспрянешь духом и телом. А напрасно.
Я займусь фитнессом, шейпингом, шопингом, техникой быстрого чтения и аутогенного удовлетворения… Звуки медитативной музыки заглушат твои настойчивые звонки в дверь и по телефону… Я умножу тебя на ноль и развею в пространстве и времени…
Ты станешь не виден в профиль и страшен анфас. Вместо обоев наклеишь в комнате мои стихи.
Тебя назначат почетным пациентом психиатрической клиники. Я буду навещать тебя по нечетным дням, передавая «с воли» приветы сочувствующих земляков, которым станет скучно без твоей Великой Любви в эфире.
Доктор посоветует мне тебя не расстраивать, и нас обвенчают прямо в палате, взяв с меня расписку, что я в курсе состояния здоровья своего будущего мужа.
Но тебе не придется стяжать славу Макмёрфи, – через неделю ты погибнешь от жестокого приступа белой горячки, и на радио объявят пятнадцать секунд молчания и учредят конкурс имени тебя: на самое-самое признание в Любви. Я стану председателем жюри. И анонимно выиграю главный приз, – признанием в Любви к тебе.
Ведь я тебя  ТАК  люблю…

Спокойной ночи, Армэн!

Надеюсь, Вам скоро надоест виртуальное хулиганство.

Лк 18, 9-14

В то время: Сказал Иисус к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь. Пощусь два раза в неделю; даю десятую часть из всего, что приобретаю». Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» Сказываю вам, что сей пошёл оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.